Сегодня, когда границы открыты на все четыре стороны, а возможности интернета позволяют превозмочь расстояние и сэкономить время, количество русских (не по национальности, а по культуре) в международных рок-проектах едва ли растет. Ансамбль Potemkine в этой связи вызывает особый интерес: его исполнители, похоже, являются потомками русских белоэмигрантов в третьем поколении. Состав образовали три брата по фамилии Губин: Чарльз (гитары), Мишель (клавишные) и Филипп (ударные, перкуссия). Хотя альбом «Николай II» — третий по счету в дискографии группы, но, несомненно, для меня он является самым лучшим и самым профессиональным у группы в целом. О последних годах и трагической судьбе последнего русского царя Николая Второго рассказано очень много, но впервые и, пожалуй, единожды эта тема рассматривается сквозь призму французского джаз-рока, а точнее, стиля цойль («Zeuhl» — нем.). Первоначально ансамбль находился под сильным влиянием группы Magma, а затем «потемкинцы» обрели собственный почерк в этой весьма замысловатой музыке и вплотную приблизились к прогрессивному джаз-року. Основным отличием от прочих ансамблей в этой нише стали высокоэнергичные гитарные пассажи, на фоне которых звучат клавишные джазовой «закваски» — электропианино, синтезатор и др. В течение 1977 – начала 1978 гг. музыканты активно гастролировали, а в августе 1978 года даже открывали концерты Джона Маклафлина и его группы Shakti. Кстати, гитарный гуру был в восторге от музыки Potemkine. Возможно, визит Л.И. Брежнева во Францию летом 1977 года напомнил о потерянной родине музыкантов и подсказал тему для грядущей пластинки «Николай II», запись которой завершилась в январе 1978. Очень интересна и сама обложка альбома, которую Филипп нарисовал в сюрреалистическом стиле, на которой изображены сам царь, музыканты, Аврора на горизонте, столпотворение, граммофон и другие символы-лица в различных комбинациях.
Уже с первых нот вступительной композиции «Tango Panache» становится ясно, что стилистически музыка ансамбля гораздо ближе к року, чем многие другие представители цойля. На протяжении 6-минутного отрезка музыканты часто меняют и развивают темы, постоянно варьируют напор, а в ключевых местах блистают взрывными пассажами, перепрыгивая резко вверх нотного листа. Степенное эволюционирование и нежелание часто повторяться создает впечатление продуманного сюжета пьесы и, соответственно, ее прогрессивности. Последнее замечание касается почти всех композиций. В «Распутине» заметны мотивы русского песенно-танцевального фольклора, по крайней мере, образ юродивого старца из Тобольской губернии мне рисуется в чертах хитроумного, пронырливого плута. Впрочем, задорный мотив порой оборачивается мрачноватым минором, а в остальном участники ансамбля вдохновенно и ярко развивают тему. Перешагивая через фанковую «Theme Pour Un Swing Imaginaire», мы переходим к одной из лучших композиций «Фамильное сходство». В ней наиболее ярко проявляется «конек» группы: контраст между энергичным гитарным джаз-роком и задумчиво-созерцательным настроением, которое я бы назвал астральным; квазиоркестровое звучание синтезатора создает хорошее пространство для воображения. К концу альбома материал несколько усложняется. Так, например, в композиции «Ода Марсу» ритм становится резким, нервозным, и ощутимо влияние авангарда. Пьеса «К изображению», исполненная на обычном пианино, служит легкой передышкой к пожалуй, самой глубокой композиции «Волшебный амфитеатр», завершающей альбом. Пьеса начинается с волнообразных, «окутывающих», арпеджио на клавишных, которые вводят слушателя в своеобразный транс в преддверии чего-то таинственного. Словно Гарри Галлер из романа «Степной волк» Германа Гессе стоит перед загадочной вывеской «Магический театр. Вход не для всех». Напряжение усиливается, когда подключается хор – единственный случай использования вокала в данной программе. К концу пьесы музыканты срывают свои мистические декорации и завершают альбом любимым игровым джаз-роком.
«Потемкинцы» разошлись на пике своей карьеры по причине гибели Чарльза Губина в автомобильной катастрофе в июне 1979 года. Лишившись родного брата и ключевого компонента своей музыки – электрогитары – Губины не смогли оправиться от трагедии, хотя и предпринимали попытки возвращения с четвертым братом Жилем (скрипка) и Пьером Бенишу (гитара). Впрочем, спросом такая музыка в 1980-х почти не пользовалась, а интерес к ней снизился до неприличия…
